Учение Иисуса Христа неисчерпаемо

Пронеслись века, но Церковь, основанная Иисусом Назарянином, возвышается, как скала, среди этого клокочущего моря. Вера, которую в первые дни исповедовало всего несколько десятков человек, движет сегодня миллиардом жителей планеты, говорящих на разных языках.

            В каждую эпоху Новый Завет обнаруживал скрытые в нем неистощимые импульсы к творчеству. Если первыми учениками Иисуса были простые галилеяне, то впоследствии перед Его крестом склонились величайшие умы всех народов.

            В чем заключается неповторимая притягательность Христа? Здесь мы вступаем наиболее таинственного и решающего во всём новом завете, здесь внезапно разверзается пропасти между Сыном Человеческим и всеми философиями, моралистами, основателями религий. Любой из них сознавал себя человеком, обретшим истину и призванным возвещать ее. Парадокс явления Иисуса в том, что он невероятен и, в то же время, Он – историческая реальность. Богоявление свершилось в Нем Самом, в обетованном Миссии.

            «Есть книга, — писал незадолго до смерти Пушкин, — коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни… Сия книга называется Евангелием, — и такова ее вечно-новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному увлечению и погружаемся духом в ее божественное красноречие».

            Нельзя не согласиться с Руссо, утверждавшим, что выдумать евангельскую историю было невозможно.

По мнению Гете, «все четыре Евангелия подлинны, так как на всех четырех лежит отблеск той духовной высоты, источником которой была личность Христа и которая является божественной более, чем что-либо другое на земле».

            Даже такой враждебный христианству ученый, как Давид Штраус, после длительных размышлений над Евангелием признал, что гармоничность духа Иисусова была не следствием внутреннего кризиса, а результатом естественного раскрытия заложенных в Нем сил. Он сразу предстает перед нами как совершенная натура, повинующаяся только своему собственному закону.

            Философ Спиноза, хотя и не был христианином, признавал, что божественная Мудрость более всего проявилась через Иисуса Христа.

            Наполеон, много думавший в своем заточении о путях истории, к концу жизни говорил: «Христос хочет любви человека. Он хочет того, что с величайшим трудом можно получить от мира, чего напрасно требует мудрец от нескольких друзей, отец — от своих детей, супруга — от своего мужа, брат — от брата, словом, Христос хочет сердце; этого Он хочет для Себя и достигает этого совершенно беспредельно. Лишь одному Ему удалось возвысить человеческое сердце к невидимому до пожертвования временным, и при помощи этого средства Он связал небо и землю».

            Махатма Ганди писал, что для него Иисус «мученик, воплощение жертвенности, божественный Учитель».

            Христианство по существу своему мистично, и отсюда, по словам Бердяева, «беспомощность исторической науки в решении «загадки Иисуса». Мифологизм, независимо от желания его создателей, свидетельствовал о Христе-Богочеловеке, подобно тому, как некогда одержимые бесами первые признавали в Нем Сына Божия.

            Десятки серьезных и талантливых работ, опубликованных в разных странах, показали, что Он предстает перед нами не как расплывчатый миф и не как один из учителей морали, а как Тот, Кто Сам есть высшее Откровение Божие.

            Грозы и ураганы проносились над Церковью, внешние и внутренние опасности подстерегали ее. Тайна ее неодолимости заключена в Сыне Человеческом, который, по словам апостола, «вчера, сегодня, и завтра и вовеки — Тот же» в дарах Духа, сходящего на верных Ему. Вот почему всякий раз, когда христианство считали уже похороненным, оно, как Распятый и Воскресший, вставало из гроба, являя непреложность обетования: «Ты Петр (скала), и на этой Скале Я построю Мою Церковь, и врата ада не одолеют ее».

            Всякий, кто следил за развитием новозаветной критики последних лет,-говорит Александр Мень, – не может не заметить, что она совершила круг и после периода крайнего скептицизма вновь приблизилась к традиционным взглядам. К 1900 году уже мало кто из ученых решался датировать Евангелия концом II века. Было признано, что они возникли в недрах первоначальной общины.

            Но как в таком случае объяснить появление мифологической школы? Чтобы понять это, мы снова должны вернуться назад, к концу XVII века.

            В то самое время, когда Шарль Дюпон впервые высказал мысль, будто Христос есть солнечное божество, в Германии и Швейцарии были написаны две книги, которые содержали попытку истолковать Евангелие в духе рассудочного морализма. Первая принадлежала семидесятилетнему Иммануилу Канту (1724-1804), и само название ее звучало как программа: “Религия в пределах только разума”. Кант после тщательного изучения законов “чистого разума” пришел к выводу о его природной ограниченности. Тем не менее он оставил место “практическому разуму”, который был для него связан с нравственной волей человека. Поэтому, даже рискуя войти в противоречие с собственным взглядом на границы познания, Кант стремился привести религию в соответствие с данными человеческого рассудка. Все, что не умещалось в это прокрустово ложе, следовало, по мнению Канта, изгнать из религии. Он стремился к созданию “естественного христианства”, которое сводилось бы лишь к системе моральных заповедей.

            Другая книга была написана в 1795 году молодым еще тогда философом Г.Ф.Гегелем (1770-1831), находившимся под сильным влиянием Канта. Можно сказать, что Гегель в своем труде конкретно применил кантовскую идею в изложении жизни Иисуса Христа. Философ изобразил Его как человека, давшему миру “подлинную нравственность”, которая и есть “чистое служение Богу”. Мы не найдем в “Жизни Иисуса” Гегеля ни чудес, ни пасхальной тайны, ни свидетельств Христа о Самом Себе. В ней рассудок, признавший себя высшим судьей, диктует свои законы Евангелию и перекраивает его по своим меркам. В результате возникает призрак обескровленной доктрины, которая едва ли смогла бы покорить мир.

            Свою реконструкцию жизни Иисуса Гегель производил догматически, не объясняя, какими принципами руководствуется. Этот пробел постарался заполнить его ученик Давид Фридрих Штраус (1808-1873). Его монументальный труд “Жизнь Иисуса”, был основан на скрупулезном критическом анализе Нового Завета. Предпосылкой этой работы явилась рационалистическая философия Гегеля.

            Штраус последовательно вычленил из Евангелия все, что счел историческим, остальное же отнес к области мифологии. Сюда, разумеется, входили все чудеса и исполнения пророчеств. По словам Штрауса, они являются просто “собранием мессианических идей того времени, выраженных лишь с большей определенностью благодаря впечатлению личности, учений и судьбы Христа”. Несмотря на тяжеловесную форму, книга Штрауса произвела большое впечатление и вызвала горячую полемику. Но тогда ни Штраус, ни тем более его читатели, не обратили внимания на одну серьезную трудность. Почти все, что философ-гегельянец объявил “мессианскими идеями” Ветхого Завета, отсутствует в иудейской литературе. Другими словами, в “Жизни Иисуса” Штрауса мы имеем его собственный вариант мессиологии, не подтвержденный источниками.

            Гегелевскую философию сменил другой наследник кантианства — позитивизм. С одной стороны, он возродил культ науки, а с другой — утверждал, что она имеет дело лишь с видимой стороной реальности. Вне науки остается сфера Непознаваемого, в которую человек никогда не проникнет. Духом позитивизма была пронизана нашумевшая книга Эрнеста Ренана (1823-1892) “Жизнь Иисуса”.

            Воспитанник духовной семинарии, Ренан отказался по ее окончании принять сан священника и отошел от Церкви. Однако, перестав быть христианином, он сохранил интерес к религиозной тематике, которой посвятил свой блестящий литературный талант. Однако, он считал, что, когда речь идет об истине, последнее слово должно оставаться только за наукой. По его мнению, то, что в Евангелии не поддается научному анализу, следует отмести как народную фантазию, а из оставшегося материала нужно воссоздать живой образ Иисуса как великой исторической личности.

            Это направление повлияло и на христианских богословов, прежде всего на так называемых либеральных протестантов. Они задались целью, сохранив Евангелие как кодекс “чистой веры и этики”, “освободить его от легендарных наслоений”. В 1900 году знаменитый немецкий историк Церкви Адольф Гарнак (1850-1930) в своих лекциях “Сущность христианства” дал классическое изложение подобного взгляда. Изданные отдельной книгой лекции Гарнака стали манифестом либеральной теологии. Ее кредо приближалось к доктрине Льва Толстого: Иисус существовал, Он воплотил в Себе идеал совершенной веры и был учителем высокой нравственности. Те, кто приобщился к Его опыту и Его учению, — подлинные христиане, но им надлежит отказаться от идеи Богочеловечества и других “догматических мудрствований”. Гарнак более умерен, чем Толстой или старые рационалисты. “Чудес, конечно, не бывает, — писал он, — но чудесного и необъяснимого много.

            И все же в основном Гарнак остался на позиции Канта, Гегеля и Штрауса. Он думал, что можно отделить “исторического Иисуса” от “Христа легенды”, пользуясь средствами одного научного исследования. Но, на самом же деле, в поисках “исторического Иисуса” он руководствовался не наукой как таковой, а принципами собственной философии. Это стало обнаруживаться очень скоро. Либеральным теологам хотелось отождествить благовестие Христово со своей концепцией “чистой религии”; между тем дальнейшее изучение Евангелий показало, что “исторический Иисус” неотделим от Того, Кто открылся в опыте первохристиан как Богочеловек и Спаситель.

            Вывод этот впервые был четко сформулирован Альбертом Швейцером (1875-1963), немецким теологом, получившим известность благодаря своей врачебной деятельности среди африканцев. В книге “История поисков жизни Иисуса” (1906) Швейцер выступил против тенденциозного “осовременивания” Христа. “Мы знаем только Христа веры” — таков был основной тезис Швейцера.

            Однако отвергнув взгляды либеральной теологии на Иисуса, он не мог и признать в Нем воплощенного Богоявления. Этому препятствовала пантеистическая философия Швейцера с ее культом “жизненной силы”. В итоге он вынужден был поставить под сомнение всю евангельскую традицию, утверждая, что подлинный Иисус навсегда скрыт от нас покровом легенд. “Современное христианство, — писал Швейцер, — должно заранее считаться с возможностью отказа от исторического Иисуса”.

            Так расчищался путь для возрождения теории мифа.

            Русские мыслители – отец Сергий Булгаков (1871-1944) и Николай Бердяев (1874-1948) справедливо указывали, что успех мифологизма был результатом кризиса либерального протестантизма, этой “профессорской религии”, которая невольно снижала Евангелие до среднебуржуазного уровня европейца начала нашего века.

            Однако рационализм все еще продолжает оказывать влияние на современную экзегетику. Это особенно заметно в работах, посвященных первоисточникам Евангелия; протестантского ученого Мартина Дибелиуса (1883-1947), протестантского теолога и экзегета Рудольф Бультмана (1884-1976). Последний, по существу, ставит под сомнение достоверность всего, что мы знаем о земной жизни Христа.

            Однако, вернёмся к сокровенным тайнам Ветхого Завета и к его источникам. Безусловно, решающая роль принадлежит пророкам. Самая непостижимое в пророках – тайна их вдохновения. Они не строили гипотез, не создавали умозрительных систем. Бог непосредственно через них возвещал свою волю. Это чудо потрясло самих пророков. Иногда им было даже трудно охватить умом все открывавшееся. Таким образом, в пророках осуществлялся тот Завет, который был основой веры Израиля. Пророки были первыми, кому открылось направление и смысл истории. Гармония в мире возможна лишь в результате гармонии между волей Божией и волей людей.

Бог послал Христа восполнить, углубить и довести до людей Новый Завет. Явление Иисуса приближает Творца к людям. Блудные дети земли призываются в дом Отчий, Царство Божие, чтобы обрести потерянное сыновство. Бог стал человеком, чтобы люди стали богами – эти слова святого Афанасия передают самую суть таинства Воплощения. Нам, сынам земли, понять это сложно.

В земном мире мы можем обладать опытом жизни, профессиональным опытом, научным опытом и всякого рода другим опытом. Но для того, чтобы понять суть вещей, необходимо обладать духовным опытом, который достигается нашим разумом, проникающим в божественные планы сознания и бытия. Только оттуда, отождествляясь с этими планами, разум может черпать знание непосредственно от Истины.

Шри Ауробиндо (1872-1950), индийский провидец, йогин, именно таким образом осознал, что окончательной и закономерной целью духовных поисков является полная трансформация человека (по словам Апостола Павла – комплексного существа), вплоть до физического уровня и воплощения на Земле жизни Божественной.

Сокровенные Писания Арийского прошлого, недооцененные и полузабытые, возвращены к жизни и представлены в новом свете. По своей глубине, ширине охвата, универсальности, его труды уникальны. Они не только плод глубоких интеллектуальных размышлений, но, в большей части, – это результат его собственного духовного опыта. Мысли Шри Ауробиндо, выражающие Божественную Истину Всевышнего, прозрачны и не оставляют места для искаженного их понимания. Они проливают яркий свет на проблемы сотворения Вселенной, Богочеловечества, духовной эволюции и ее неизбежный продукт – Божественную жизнь. Нет такой области современного знания и практики, где Шри Ауробиндо не освещал бы духовным светом сущностно те проблемы, с которыми сталкиваются наука, общество, индивид. Его действие было подчинено высшей истине, и поэтому нет равных по части духовного видения и чувствования, духовной проницательности.

Его духовный опыт полностью подтверждает, что учение Иисуса Христа есть яркое отражение Высшей Истины, а в проповедях Сына Божия используются изумительно понятные средства ее выражения для людей того времени и наших дней.

Исцеления и чудеса, сотворимые Иисусом, совершались через Него Божественной Силой.

Российскому православному священнику, историку и богослову, протоиерею Александру Меню (1935–1990) удалось ярко и правдиво воссоздать евангельскую эпоху, донести до читателя образ Иисуса Назарянина таким, каким Его видели современники. Жизнеописание Христа строится на основании Евангелий и лучших комментариев к ним. Блестящий писательский талант и историческая интуиция автора делают его книгу выдающимся художественным произведением. Дебютная работа «Сын Человеческий» увидела свет в 1968 году.

На долю Александра Меня выпало немало трудностей. Пережил нападки на церковь и гонения верующих со стороны советских властей, пришлось тайно распространять собственные книги, менять приходы не по своей воле.

Люди любили отца Александра за духовную открытость и общительность. Он слыл отличным собеседником, умел внимательно выслушать и дать дельный совет каждому, кто стучался в двери его дома и храма. При встрече с ним сердце каждого наполнялось теплотой, покоем и какой-то особенной неземной любовью ко всему окружающему. Отец Александр очень тонко чувствовал состояние души, ему не надо было рассказывать, он, казалось, знал все сам и давал советы, которые людям были так необходимы.

Протоирей – автор россыпи книг на тему вопросов веры. Однако не все оценивали деятельность священника позитивно. Его обвиняли в симпатии к католицизму и воззрениях о сближении отдельных христианских течений. По сути его книги оказались под церковным запретом.

Александра Меня убили в возрасте 55 лет. Страшная и горькая участь умереть под топором, – как Иоанн Креститель, как апостол Павел — это и есть его мученический венец.

* * *

Предлагаемая работа состоит из трех частей:

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ: – «Жизнь и учение Иисуса Христа», представляет краткое изложение книги Александра Меня «Сын Человеческий».

ВТОРАЯ ЧАСТЬ: «Учение Иисуса Христа неисчерпаемо», представляет собой углубленное рассмотрение основных принципов и положений первой части под углом зрения духовного опыта Шри Ауробиндо.

ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ: «Богочеловечество и Божественная Жизнь», представляет собой подробное изложение завершающей стадии Нового Завета – становление Царства Божия на земле.